Травматолог Сергей Прокофьев: о хулиганском переломе, гладиаторских боях и табели о рангах
20 лет назад, студенткой педвуза, я набиралась «практических умений», работая летом в пионерском лагере. Скучать вожатым не приходилось – ребятня подкидывала сюрприз за сюрпризом. Однажды мальчуганы вверенного мне отряда решили провести турнир по прыжкам с высоты – в тихий час им категорически не хотелось спать. Вышку соорудили из тумбочек, принимающей поверхностью должны были служить панцирные сетки сдвинутых кроватей. Но тестовый полёт провалился во всех смыслах – испытателя пришлось везти в травмпункт, чтобы вправить вывих. Когда мы вернулись, я не успела и в вожатскую зайти, как за стеной снова раздался характерный грохот. Подумать только! Мой «вправленный» 9-летний друг снова громоздил тумбочки! «Да и ладно! Ещё вставим обратно руку-то, если что! Это ведь раз-два и готово!» – парировал он на немой, но очень выразительный, вопрос в моих выпученных глазах.
20 мая отмечается Всемирный день травматолога. Наверняка каждому из нас есть за что сказать спасибо этим мастерам «хендмейда», помогающим людям вернуться к обычному образу жизни после полученных увечий, а кому-то и вовсе сохранить эту жизнь. И есть что спросить о всех этих переломах, вывихах и «сотрясах». Известный ковровский травматолог Сергей Прокофьев ответил на самые частые (и даже глупые) вопросы о своей профессии, а ещё рассказал, как сделать, чтобы лечиться любому пациенту в нашей стране можно было по принципу того моего прыгуна-оптимиста – раз-два и готово!
♦ Ковровчанин Сергей Прокофьев получил три высших образования. В 2005 году окончил ивановскую медакадемию, параллельно получил диплом юриста. Вернувшись в родной город работать, отучился в технологической академии на экономиста. Работал в центральной городской больнице, сейчас ведёт приём в частном медцентре. В свободное время интересуется астрономией, антропологией и историей (особенно поздней медиевистикой), принимает участие в интеллектуальных турнирах. На вопрос: “Как удаётся всё успевать?” отвечает: “Я не пользуюсь соцсетями” ♦
– Почему делом жизни вы выбрали медицину?
– Я не знал, куда поступать до июня того года, когда выпускался из школы. В это время шёл американский сериал «Чёртова служба в госпитале МЭШ». Ой, как интересно, оказывается, быть врачом, думал я. А почему бы не попробовать? Вот и попробовал.
– А почему травматология?
– Так интересно же: нажал – и человек здоров. В отличие от хирургии или терапии тут раз – и поправил, как мне поначалу казалось. К тому же, это самая старая отрасль медицины – на аренах гладиаторских сплошная же травматология была.
– Типичный ковровский пациент?
– Тот, который шёл-шёл – и упал. Или на «ватрушке» копчик отшиб, или с табуретки свалился, когда лампочку менял. Приключений много разных люди находят и в самых неожиданных местах.
– Самый нелепый случай в практике?
– Пациент, который заснул на унитазе – пришёл домой человек выпивший, сел по нужде, заснул, просыпается – а «ног нет», деревяшки. Очень опасная вещь, без шуток. В реанимацию люди попадали, из-за того, что нарушается кровоснабжение и иннервация нижних конечностей. Так что знакомое каждому ощущение «иголок в теле» – это сигнал организма: «Давай шевелись уже, ты чего?!»
– Можно ли умереть от болевого шока?
– Да, если мы имеем в виду не просто «Ох ты, ничего себе, я в шоке…», а тяжёлое состояние, при котором нарушена работа нервной, сосудистой, гормональной систем. Это состояние, которое требует нахождения пациента в отделении реанимации.
– Вправить вывих или перелом без наркоза действительно можно?
– Под местной анестезией – вполне, но по современным канонам в очень немногочисленных случаях.
– Вы травматолог-ортопед. Ортопедия – это, в основном, дети. С какой проблемой они чаще всего к вам приходят?
– Сколиоз или деформация нижних конечностей.
– Рассудите тогда наконец известный родительский спор: когда ребёнок начинает ходить, то дома он должен это делать босиком или в обуви?
– Человек эволюционировал минимум пять миллионов лет и ходил при этом по пересечённой местности – травка-листочки-камушки-песочек. Мы сейчас ходим по асфальту и по полу. Логично ли ходить по ним без обуви? Нет. Под это не приспособлена стопа человека. По этой же причине балетки и кеды – вредная обувь при ходьбе по хорошему покрытию. Кстати, и каблуки выше трёх сантиметров – тоже вредная обувь.
– Хрустеть костяшками пальцев – это…
– Никак. Окружающим неприятно, а тому, кто хрустит, – никак.
– Студень для суставов действительно полезен?
– Он вообще полезен. Но вопрос, сколько его надо съесть, чтобы он подействовал на сустав… Вообще патология сустава – это билет в один конец, если он начал изнашиваться, то процесс будет идти. Это как баржа – либо вперёд едем, либо тормозим. Вот притормозить изнашивание сустава можно, а «провернуть фарш обратно в мясо» – нет.
– Ваш типичный нетрезвый пациент – это…
– Человек, которому разбили лицо. Или который сам разбил себе руки о стену. Есть даже такое понятие – «хулиганский перелом», когда сломана пятая пястная кость. А ещё ломом по человеку постучали – тоже такое бывает.
– Правда, что травматологи считают мизинец на ноге лишним пальцем?
– Нет, ничего лишнего в организме нет. Да, «Здравствуй, косяк, шкаф или табуретка» – это частая история. Но с таким же успехом люди ломают и другие пальцы стопы.
– А с какой проблемой приходит типичный пациент в возрасте (трезвый имеется в виду)?
– С переломом лодыжки или кисти в типичном месте – это когда подвернули ногу, неудачно упали. А ещё переломы патологические, когда, например, в результате остеопороза ломается и как бы оседает позвонок.
– Что делать, чтобы обезопасить себя от остеопороза в старости?
– С ним не угадаешь. Все привыкли считать, что его причина – просто дефицит кальция, а болезнь может развиться из-за сбоя работы паращитовидной железы, регулирующий кальциево-фосфорный обмен. И не только. Кстати, по поводу кальция – опять же принято считать, что кальция больше всего в молоке. Проводили мы в Иванове исследования – отнюдь. Больше всего в мясе. Это к вопросу о плюсах и минусах вегетарианства…
– Перелом шейки бедра – это приговор?
– Абсолютно нет. В моей практике был случай, когда её сломала 98-летняя пациентка. Поставили ей эндопротез – вернулась к активной жизни. В Коврове это, конечно, сложно. Потому что пока нет своего эндопротезирования и нет логистики для таких пациентов. В идеале должно быть так: у меня есть пациент с переломом шейки бедра, я захожу в локальную сеть, объединяющую все медучреждения и смотрю, в каком из ближайших его могут оперативно принять. А по факту всё приходится решать в ручном режиме и если есть знакомые коллеги в нужных больницах.
– Учитывая то, что профессия травматолога предполагает большой объём «ручного труда», врач должен обладать недюжинной физической силой?
– А зачем? Есть такая штука, которая называется рычаг – если её правильно применить, то она работает. Кстати, этим мне тоже нравится травматология – это же механика. Думать рычагами – это очень интересно.
– А что вам не нравится в травматологии?
– Повторюсь, когда не могу направить пациента туда, куда ему требуется, чтобы получить необходимую помощь. Когда договорился с коллегой в Нижнем или Иванове: «Пусть приезжает, починим», а всё упирается в формальности системы ОМС: «А мы туда не направляем».
– С удивлением узнала, что вы, человек беспартийный, заявились на праймериз партии “Единой России” – предварительное голосование, которое должно выявить будущих кандидатов на выборы в Госдуму. Зачем вам это?
– Какую сферу ни возьми, мы всегда слышим, что проблемы в ней вечны и неразрешимы. А между тем не всё так однозначно. На примере медицины: какой самый острый вопрос? Правильно, кадровый. Почему немногие идут в государственную медицину? Потому что ты окончил вуз, пришёл работать, тебе положили зарплату в 18 тысяч рублей. Ты проработал 18 лет – стало 20 тысяч. Карьерного роста – ноль. Финансового – тоже. Пётр Первый в своё время придумал табель о рангах, где военным чинам соответствовали гражданские. Шикарная вещь. Если человек работает на государство, у него должен быть рост. И иначе ему «больно наплевать» на то, что творится в его учреждении. Учителя, врачи, да даже чиновники – все работают на государство. И у всех никакого роста. Хотя чем отличается товарищ, работающий в налоговой инспекции, от того, который работает в городской администрации? Вот это одна из моих возможных будущих инициатив – создание Единой федеральной медицинской службы с возможностью поступления на нее всех специалистов с высшим медицинским образованием. С одной стороны – это обеспечение карьерного роста за счёт предоставления специальных званий. С другой стороны – способ противостоять оттоку кадров из провинции: перевод сотрудников медслужбы на другие места работы возможен лишь по семейным обстоятельствам и служебной необходимости. Но при этом у врача должен быть выбор: между работой по договору или работой в качестве служащего.
– А есть у вас предложение в плане организации маршрутизации пациентов, на отсутствие которой вы ранее сетовали?
– Создание качественной информационной и логистической системы. Чтобы была связь между всеми медицинскими – и частными, и государственными – заведениями и человека могли оперативно принять там, где есть условия для оказания требуемой ему помощи. Вот ведь в нашей стране охранник из ЧОПа может обратиться в полицию в случае, когда это необходимо. А в здравоохранении почему же по-другому?
– То, о чём вы говорите, – прерогатива всё-таки исполнительной власти. То есть вам с этим не Госдуму, а в Минздрав надо…
– Я туда сто раз писал, ответ всегда один: «У нас всё работает, вот выдержка из такого-то документа». А если будет законодательная инициатива, на неё будут обязаны отреагировать. И не отпиской. Поэтому и хочу попробовать в Госдуму избраться.
(текст: Рина Сметанюк, фото: Александр Соколов)
